Замкнуты ставни, экраны и двери
На отпечатки пальцев.
Кама с утра закусила Пермью
Стружку, снятую докторшей Мальцевой.
Горше дешёвого на́жига
В полупросветном сосуде
Топорщатся две тюменские башни.
Это не толки, не обессудьте —
САУ роняет снаряды. В кольце
Власти нужду раздают под проценты,
Ластиком лица стирает прицел,
Если удачно присел — то цел ты;
Много упавших многоэтажек
Проседью белит нации, —
А в общем, у нас всё так же
Осенью девятнадцатого.

Вы можете лечить душевную хворь человека, но вы не можете лечить его духовную суть. И если его душа отзывается слову «эльф» — его право жить сообразно своей сущности и миросозерцанию.

Вы не можете осмеять еврея, который назовёт себя евреем. Таков закон. Но можете осмеять эльфа, который назовёт себя эльфом. Закон ведь не запрещает.

Но что такое закон? Лишь слепок общественных нравов, которые меняются с течением времени. Едва ли ныне сожгут на костре эльфа, объявив его слугой Сатаны, как поступали прежде. Отсюда полпути, но трудного и длительного пути, до признания его менталитета равноправным с человеческим.

Мы — дети Звёзд и Земли — заявляем, что мы разумны, деятельны, осознаём себя — следовательно, существуем.

Мы заявляем, что человеческие интеллект и менталитет не являются единственной возможной формой существования интеллекта и менталитета в природе.

Мы заявляем, что Всеобщей декларации прав человека пора расширить своё значение и стать Всеобщей декларацией прав разумных живых существ.

И когда это произойдёт — я верю, что произойдёт — былые насмешники уже не будут столь ретивы в своём невежественном заблуждении.

Моё имя — Талиессин Ил-Лиорве, и я веду свой поход против предрассудков и косности.

Возгулится томко
Вересочный квитень.
Затужу котомку —
Стану двоесытей.

Растесну о небо
Шуйцу да десницу,
Святобела хлеба
Прииму криницу,

Да постану бойко:
Правою на Камне,
А по-за котомкой
Левою на Каме.

Уж воды и земи
Поясным поклоном
Съединю посевы,
Сословлю поклёвы.

Передюжит Камень,
Кама перенужит —
Да не битюгами,
А Певцами Кружев

Воспоются кручи
Изразцов пригожей,
Возрастятся кущи —
Ирей-сад при Божьем.

Кто детина баской
Во плечах саженной,
Да не мыслил Сказкой —
Сказки не соженит.

Токмо горний духом,
На ветрах отверстый,
Станет этим рухом,
Станет сею песней.

о
гради
мать сыра
зем
ля

за
щити
мать сыра
зем
ля

за
ступись
мать сыра
зем
ля

воз
расти
мать сыра
зем ля

...

я земна
я вода
я небе
сный огонь

я пришёл
в этот мир
за тобой
за тобой

белый шум
чёрный снег
и дожди
из огня

подожди
не беги
это всё
для тебя

заклина
ю дожди
заклина
ю огонь

белый шум
это ты
это путь
через боль

я небе
сный огонь
я земна
я вода

слушай шум
изнутри
он не лжёт
никогда

Если было — должно быть снято,
Если снято — должно быть, было.
Всё святое давно не свято —
Отцвело и лишилось пыла.

Не прочесть на больших страницах,
Не узнать на больших экранах —
Дело мёртвых могло присниться,
Но на сердце живая рана.

Уходя за мечтой на небо,
Окрыляя собою землю,
Ты исчез — и, должно быть, не был,
Ты вернулся — но нет веселья.

Покорителю звёздной бездны
Усмехнётся пустая эра.
Ты напрасно решил воскреснуть,
Неуместный, но всё же первый.

Пусть мечтателям снова снятся
Силуэты ракетных шпилей!
Если было — должно быть снято,
Если снято — должно быть былью.

Чем больше узнаю́,
Тем легче выреза́ть мыслительной стамеской
На чёрном дереве червлень союзных вьюг
И бель столовой пересуды венской,
В которой нас к изношенным причтут
И вычтут из остатка иудейской кутерьмы
Пробитых вер в мечту
Компостером тюрьмы — терь мы
С тобою заедино
Заедимы.

Непонятых творцов не существует. Встречаются те, кто недостаточно уверенно вложил в творчество своё миросозерцание, и оно, проникнутое неуверенностью, оставляет после себя неуверенность в правильном выборе выразительных средств. Искренний, горячий творческий порыв всегда пробьёт себе дорогу, хотя бы это и была дорога скорби и лишений. Окончательный зачёт в соревновании между творцом нового и косным общественным сопротивлением новому — дело далеко отстоящее от изначального порыва. Не веря в торжество своей внутренней правды, своего художественного вкуса и взгляда на мир, не следует и пытаться их выражать.

Родила царица в ночь
Нетто сына, брутто дочь.

Моё крещение — походы за дождём,
закалка — в пламени латунной чаши.
Промок до блеска, жаром опалён — равно освобождён
от злобной робости дежурных отченашек.

Моя молитва — рокот вязких строк,
а знаки веры — узел Талиесина и Соулу
двойные руны, — дай-то срок,
до дна окрошку социума исхлебаю солону.

Да будь же дважды за царя и трижды при погонах,
лауреат всех степеней, корней да градусов —
моя духовность выше офисных фальшпотолков,
обширней камерных глазков, — обрадуйся

мне, постелив лилейные льняные простыни
на гретом вечным газом основании гранитном.
Мой скорый сон здесь никому не родственник,
но память о ничто хранит он;

о пробуждении потом поговорим,
когда себя изъест казачьей вошью
крестнознамённо-номерной торговый Рим,
безместный для чего хорошего.

Рождается новая живая единица, наделённая способностью мыслить и воспринимать окружающий мир. По мере взросления она приобретает качества, которые позволяют ей осознавать себя и вступать во взаимодействие с другими подобными единицами — иначе говоря, в общественные отношения.

К таковым качествам относятся воля (побуждение к действию), разум (осмысление происходящего), чувства (оценочное отношение к происходящему) и язык (возможность обмениваться сведениями), но главное — производительная сила (способность к творчеству, изменению старого и созданию нового).

Личности нужно твёрдое основание для существования в обществе, чтобы не чувствовать себя потерянно и несчастно. «Кто есть я?» — первый вопрос, который требует ответа. «Кто есть мы?» — второй вопрос, ибо полноценное общественное существование невозможно без поиска единства, общности.

Поскольку каждая личность наследует и приобретает как сходство с другими, так и отличия от них, неизбежны случаи, когда соотношение схожести и отличий склоняется в сторону последних. Возникает явление Иных — людей внешне, которые внутренне не ощущают себя людьми, будучи при этом личностями, наделёнными разумом и волей.

Для определения своего места в окружающем мире они прибегают к другим образам и наименованиям — таким, которые более прочих удовлетворяют ответу на вопрос «Кто есть я?» — и закономерно иначе отвечают на вопрос «Кто есть мы?» — так, некоторые Иные считают себя преемниками или ныне живущими представителями народа эльфов.

Рассмотрим, насколько подобное явление естественно и допустимо.

Развитое общество современности наделяет личность правом сознательно выбирать принадлежность к определённому народу, вероучению, общественному течению, а также правом выбирать гражданство, основной язык, ремесло и любое другое качество, поддающееся самоопределению.

Выходит ли явление Иных за рамки этого права? В качестве ответа прибегнем к сравнению. Предположим, что человек заявляет о своей принадлежности к русскому народу. Какие качества отличают русский народ от других народов?

Язык? Но на русском языке могут говорить монголы или татары. Православное вероисповедание? Но православными могут быть сербы или болгары, а русский человек волен избрать другое вероучение или вовсе никакого. Может быть, есть обычаи жизни и предметы одежды, присущие исключительно русскому? В современности эти отличия между народами размыты. Так же размыты внешние черты и кровное происхождение.

Остаётся единственное твёрдое основание: если человек считает себя русским и является частью устойчивой общности тех, кто также считает себя русскими — он имеет право называться русским.

Но также верно будет и другое: если возникает личность, которая по внутреннему убеждению определяет себя представителем народа эльфов, и возникает общность из тех, кто также считает себя эльфами — существование эльфийского народа получает не меньшее основание, чем существование русского народа.

Уже одного этого достаточно, чтобы прийти к заключению: право личности принимать и воспроизводить качества, отличные от человеческих, не выходит за рамки общего права личности на самоопределение в современном мире, то есть не является противоестественным.

Однако является ли оно допустимым? Нет ли в самоопределении Иного признаков душевного нездоровья? В общем случае душевным заболеванием признаётся состояние, в котором нарушено умение личности взаимодействовать с обществом и справляться с личными задачами.

Таким образом, если мировосприятие Иного служит не препятствием, а твёрдым основанием для его существования в обществе и взаимодействия с подобными себе, оно не может быть отнесено к заболеваниям, однако зависит от степени взаимной терпимости в обществе: насколько каждый готов допустить, что у другого могут быть равноценные с ним права личности.

Поскольку у Иного есть право сообразно внутреннему убеждению ответить на вопрос «Кто есть я?» — постольку же у него есть право — отвечая на вопрос «Кто есть мы?» — объединяться с подобными себе для более успешного существования и обмена опытом, а также совместной деятельности.

Право Иного быть Иным должно быть признано во взаимном уважении с правом человека быть человеком.