Полина: Марта родилась в марте, а умерла в феврале. Девять раз ей случилось пережить февраль и отирать краснеющий по заморозку нос, а до десяти у нас не считают. Вот и она не досчиталась. Десять — это черта за кругом. Ты просто выходишь из круга и не видишь свой следующий март.
Виктор: До двенадцати считать хорошо. Вот незамкнутый завиток, а вот черта перед ним. Соединяешь их и получаешь восемь. Потом отнимаешь половину завитка — и девять, а до десяти у нас не считают. Десять — когда некуда прибавить и нечего отнять. Ты просто нигде не остаёшься и ничего не случается.
Ольга: Я всегда приносила пятёрки из школы — хрустящий букетик, обёрнутый синей бумагой. Пятёрки даются хорошо и правильно: берёшь разинутую тройку и спрямляешь одну дугу. Положи тройку на пятёрку — станет девятка, а до десяти у нас не считают. Десять не сложить и не спрямить. Она разорвана, как синяя бумага чёрным числом марта.
Павел: Число Марты — шесть. Оно как паутинки света, когда проснёшься. Летят себе, подрагивают, переверни такую — девяткой скроется из глаз. В её же час пора вставать, а до десяти у нас не считают. Десять — как разорвать паутинку надвое, лишив её летучести.
Елена: У меня шестеро братьев, а я у мамы старшая. За ними глаз да глаз. Вот вырасту в бабушку, буду им палочкой грозить, строгой, как таблица умножения.
Андрей: У Оли был ручной зверёк. Теперь совсем от рук отбился, ты бы ему этой палочкой... Да, Оля?
Ольга: На девятины Марты ты в шуты подался. Когда хоть повзрослеешь.
Андрей (берёт Ольгу за руку): Прости, я нервничаю от расстройства.
Полина: Андрей, не держи Олю Баранову за руку, а то я ужасно ревную.
Виктор: Шенгофу́р.
Андрей: Что ты сказал?
Виктор: Андрей, не держи Олю Баранову за руку, а то я ужасно ревную.
Андрей: Шенгофур.
Полина: Что ты сказал?
Павел: Андрей, не держи Олю Баранову за руку, а то я ужасно ревную.
Елена: Шенгофур.
Виктор: Что ты сказал?
Неизвестный голос: Десятого марта, говорю, у меня на даче. Андрей, ты в себе?
(Андрей стоит перед подоконником и крепко держит себя за руку.)
